Форум » ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ - POLITICAL ANALYSIS » ПОЛИТ.ру//Виталий Лейбин Что мы знаем о политических убийствах » Ответить
ПОЛИТ.ру//Виталий Лейбин Что мы знаем о политических убийствах
pe4: Виталий Лейбин Что мы знаем о политических убийствах Серия громких политических убийств и покушений требует политических же интерпретаций. И первое, что нужно сделать в ситуации, когда прямых улик предельно мало, – отделить то, что мы знаем наверняка, от версий и подозрений. Версии и подозрения тоже полезны, это важные жанры для политической полемики, в политике вообще не бывает презумпции невиновности – все как раз наоборот. Однако чтобы сохранить голову, надо бы опереться хоть на что-то определенное. Итак, что мы знаем? Во-первых, совершенно ясно громкие политические убийства – это всегда вопрос о власти, а в нашем случае – вопрос о ее смене в районе 2008 года. То есть не исключено, что заказчики убийств Анны Политковской, Александра Литвиненко, авторы возможного покушения на Егора Гайдара – разные. И, похоже, что мотивы убийства Андрея Козлова уже совсем другие. Но в современных политических убийствах, как и в современном терроре, интерпретация и медиа-кампания – это главная половина дела. И здесь уже совершенно ясно, что убийства Анны Политковской и Александра Литвиненко используются в западных СМИ в рамках одной кампании. И контркампания кремлевской администрации тоже одна. Во-вторых, понятно, что российская президентская власть входит в период политических кампаний в ослабленном состоянии, на грани плановой, давно предсказанной катастрофы. Никогда еще не было ситуации, когда такой грандиозный объем договоренностей, конвенций, нитей влияния и рычагов администрирования сходились к одному лицу – президенту. Даже в советское время имелись не одна, а несколько вертикалей управления, был более или менее консолидированный правящий класс – номенклатура, было Политбюро, имевшее временами черты политического института. Но даже и тогда смена генсека – была катастрофой, причем такой, что однажды привела к смене системы и распаду СССР. В 1996 и 1999 годах объемы государственного и окологосударственного бизнесов были не так велики – это были послекризисные ситуации, где власть стоила недорого. И к тому же в 1990-е власть была сконцентрирована не только в фигуре Бориса Ельцина: было более или менее самостоятельное (что-то решающее) правительство, более или менее существующий парламент, более или менее консолидированное региональное лобби, был клуб олигархов, наконец. Часть договоренностей могла продлиться и после смены президента, например, договоренность крупного бизнеса не стрелять друг в друга. Но даже и в 1996-ом страх смены первого лица был огромен и оправдан. Сейчас ставки выросли неимоверно, правящие группы управляют бизнесом и являются игроками мирового значения (по крайней мере, в том, что касается энергоресурсов). Игра идет всерьез. При этом все понимают, что каким бы ни был “преемник”, он должен будет освободиться в первую очередь от обязательств перед теми, кому он обязан приходом к власти, то есть от самых обременительных обязательств. Поэтому сейчас, когда борьба началась, договоренности лично с Владимиром Путинным упали в цене, а значит, начала сыпаться вся власть: соглашения перезаключаются на другом уровне, а в этом деле даже и убийство – средство. Все фантазии о том, что будущий президент будет номинальным, а реально управлять будет команда нынешнего президента, являются детским лепетом – так у нас не бывает. В-третьих, именно этот эффект слабости и уязвимости власти пытаются продемонстрировать заказчики и/или интерпретаторы резонансных преступлений. Это все-таки пока еще именно демонстрация, а не тотальная война – в одном определенном смысле: ни одно из убийств и ни одна из его интерпретаций не грозит разрушением власти и страны. Действие более или менее локализовано (в некотором изуверском смысле слова). Так, убийства Анны Политковской и Александра Литвиненко рассчитаны прежде всего на резонанс на Западе, а не на вовлечение масс в России. В отличие от этого, смена власти на Украине в 2004 году, в рамках которой было убийство Георгия Гонгадзе, отравление (или болезнь) Виктора Ющенко (а после – еще ряд странных смертей), все-таки вовлекла огромные массы людей в революцию, кроме того, что мобилизовала западные СМИ. В российской ситуации, в которой количество странных смертей уже больше (хотя до выборов еще полтора года), нет ничего, что бы делалось именно в рамках масштабной дестабилизации внутренней ситуации. Нет пока ни претендующих на доказательность разоблачений (аналога “пленок Мельниченко”), ни убийства, которое само по себе позволило бы мобилизовать массы внутри страны. Мы пока имеем дело со знаками, демонстрацией серьезности намерений, которые в случае чего могут быть и продолжены в рамках уже настоящей бойни с вовлечением всей страны. В этом смысле меры безопасности наиболее популярным деятелям внутри страны нужно усиливать, поскольку демонстрируемый метод – это политическая провокация. В-четвертых, на этой стадии борьбы можно отметить, что локальная цель преступников, играющих в борьбу за власть в России, – это дальнейшая дискредитация российской власти на Западе, что может, вероятно, быть выгодно различным силам и внутри, и вне нашей страны. В этом смысле точен (с поправкой на предыдущий пункт) вчерашний комментарий Анатолия Чубайса: “Чудом не завершившаяся смертельная конструкция Политковская – Литвиненко – Гайдар была бы крайне привлекательна для сторонников неконституционных силовых вариантов смены власти в России”. Этот вариант дискредитации мог быть выбран потому, что на данный момент фактор внешней легитимности для России существенен, в том числе и в связи с сомнительностью, “временностью” легитимности внутренней. Итак, мы точно знаем, что вступили в полосу активной непубличной борьбы за власть, почти вне рамок каких-либо общих конвенций и договоренностей о правилах игры, с привлечением самых радикальных средств, на фоне ослабления единственной сильной политической институции в России – президента в связи с плановым уходом Владимира Путина. Мы имеем дело пока с политическими провокациями, направленными пока что только на внешнее ослабление власти, но с угрозой продолжения. Для того чтобы конкретизировать ситуацию – мало улик, но одно понятно заранее. Когда имеешь дело с террором и крайним радикализмом, одними полицейскими методами не пройдешь, потому что большая часть эффектов страха, шантажа, мобилизации населения будет идти вне зависимости от того, насколько продвинулось расследование. Победить здесь можно только через содержание, через публичную политику. Либо путч, террор и распад, либо публичная политика всерьез. 30 ноября 2006, 11:49
Ответов - 2
pe6: Московский социолог Ольга Крыштановская детально изучила биографии почти тысячи ведущих российских политиков, руководителей отделов в Кремле, министров, депутатов обеих палат парламента, руководителей федеральных ведомств и глав регионов. Она обнаружила странные пробелы в биографии, длительные необъяснимые пребывания за границей, неожиданный карьерный рост – обстоятельства, присущие карьере сотрудников спецслужб. На самом деле, как выяснила руководитель Московского центра изучения элиты, около 78% политической элиты – выходцы из кругов чекистов или военных. Другими словами, четверо из пяти ведущих политиков были связаны в прошлом или имеют отношение к спецслужбам в настоящем.
pe6: "Недружественное поглощение КПРФ не сохранит в стране статус-кво" : Интервью профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге Владимира Гельмана В преддверии выборов депутатов Госдумы, которые должны состояться 2 декабря, на вопросы корреспондента ИА REGNUM о том, как партии завоевывают голоса избирателей, ответил профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Владимир Гельман. ИА REGNUM: Владимир Яковлевич, есть ли сегодня конкуренция идеологий между партиями? Конкуренция в российской партийной системе есть, но она сильно искажена. Если сравнить с рынком, то сегодня есть доминирующий агент, монополист, и конкуренция идет только между миноритарными агентами. Нельзя сказать, что конкуренции между партиями нет вовсе, но ни одна малая партия не ставит своей задачей победить "Единую Россию". На российском политическом рынке сегодня идеологии не являются товаром, которой очень значим. То есть не с помощью идеологий партии ведут борьбу. Почему так происходит? Потому что спрос на идеологии не очень высок. Избиратели гораздо меньше, чем раньше, заинтересованы следовать идеологическим лейблам. В 90-е гг. существовала высокая политическая неопределенность, и идентификация партий через идеологию помогала избирателям сделать выбор. Сегодня люди выбирают между двумя вариантами: или сохранить статус-кво, или что-то изменить в стране. Для такого выбора идеология не очень нужна. Поэтому партии и не очень рвутся представлять идеологические программы. Та же "Справедливая Россия" обещает то же самое, что "Единая Россия", только еще зарплаты поднять в три раза и пенсии. ИА REGNUM: А как происходит соперничество между партиями в странах с устоявшейся партийной системой? Например, европейские политики в последние годы говорят о сведении почти к нулю роли идеологий для партий. Я бы не сказал, что в Европе между партиями нет идеологических различий. Существуют многолетние исследования, которые фиксируют, что эти различия сохраняются. Но они касаются очень разных проблем, разных измерений. Например, одни делают акцент на экономическую политику, другие - на социальную политику или вопросы миграции, или на проблемы европейской интеграции. Всякий раз, в зависимости от политической конъюнктуры, с появлением новых актуальных проблем эти вопросы меняются. Существует большое количество разных размежеваний, и говорить, что нет идеологических основ для конкуренции, было бы не верно. ИА REGNUM: На ваш взгляд, что все-таки определяет предпочтения избирателей, если это не идеологическая платформа партий? Отношение к тем людям, которых ассоциируют с той или иной партией? Я бы сказал, что здесь несколько слоев. Огромную роль играют мнения, оценки избирателей, формируемые, в том числе, и благодаря СМИ. При этом реальное поведение политиков (того же Жириновского) очень сильно отличается от демонстрируемого. Но помимо мнений, большую роль играет восприятие экономической ситуации - оценка гражданами своего материального положения. Высокая поддержка избирателями Путина и "Единой России" - результат не только информационных манипуляций, но и того, что в массе своей граждане видят улучшение материального положения. Они поддерживают статус-кво, и у них нет желания что-то менять. Экономическое голосование, когда люди голосуют кошельком, вполне естественно. И наши избиратели, в этом отношении, ведут себя вполне рационально. ИА REGNUM: Сегодня активно обсуждается тема левых политических течений, в частности, вопрос, сколько голосов им удастся получить на думских выборах. Обращают на себя внимание публикации в ряде СМИ о том, что КПРФ может быть снята с выборов, если не согласится на объединение, предложенное лидером "Справедливой России" Сергеем Мироновым. Насколько это вероятно и каковы перспективы этих партий на ближайших выборах и в более отдаленном будущем? Спрос на те идеи, которые стоят за левыми партиями и политиками, существует. В этом смысле в России какие-то партии левой ориентации будут существовать и получать значительную поддержку. Проблема в том, что, с одной стороны, Кремль пытается все политические процессы взять под свой контроль - под это была создана "Справедливая Россия". С другой стороны, наличие в публичном пространстве такой частично управляемой политической организации, как КПРФ, представляет для Кремля некоторую угрозу. Во всяком случае, так считают некоторые представители власти, хотя, на мой взгляд, этой угрозы нет, что стало ясно после выборов 1996 г. Не исключаю, что кому-то в Кремле может прийти такая идея - устранить коммунистов с выборов, чтобы их нишу заняла "Справедливая Россия". Я, возможно, выскажу парадоксальную мысль, но если в адрес КПРФ начнутся репрессии, это поможет им занять более активную позицию и не быть прихлебателями Кремля. То, что предлагал Миронов, - это недружественное поглощение КПРФ. Если это произойдет, ни о какой независимости левых сил от Кремля в рамках партийной системы говорить не придется. И можно предположить, что в перспективе у нас в стране будут происходить выхлопы социального протеста вне рамок партийной системы. Поэтому для сохранения статус-кво в стране важно, чтобы в России была левая партия, уважаемая избирателем, не зависящая от Кремля, но и не имеющая шансов прийти к власти. ИА REGNUM: Ожидаете ли вы каких-либо изменений на политическом пространстве, в частности, в партийной системе по итогам выборов в Госдуму? РИА Новости В шутке Путина была лишь доля шутки, или Кто руководит Украиной? Месть советских подводников: как погибла американская АПЛ "Скорпион" Адвокат Киркорова рассказал о его тяжелой болезни Что касается партийной системы, я бы поставил вопрос так: станет ли "Единая Россия" и ее сателлиты основной опорой режима? Сегодня она - только один из многих инструментов в руках Кремля. Но я не исключаю, что если партия успешно пройдет эти выборы и сохранит подавляющее большинство в Думе, то вполне возможно, что именно она станет основным инструментом власти, независимо от того, кто будет следующим президентом России. Этот вариант будет означать стабилизацию партийной системы с доминирующей партией, как было в Мексике с 1930-х гг. до недавнего времени. Возможен и другой вариант, если "Единая Россия" не слишком удачно выступит на выборах. Тогда она будет использоваться Кремлем как сегодня - для решения сиюминутных задач, например, будет голосовать в парламенте так, как нужно власти, но не более того. Постоянный адрес новости: www.regnum.ru/news/852370.html 18:33 04.07.2007
полная версия страницы